«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженны изгнанные правды ради, ибо их есть Царство Небесное».
Мф. 5, 3–12
Анна
Она уходила в никуда. Потом будут работа в передвижном театре, с которым она исколесила всю Россию, изготовление на старой домашней вязальной машинке вещей на продажу, работа в магазине вторсырья и многое-многое другое, что могло как-то поддержать, принести хотя бы какой-то доход в тяжёлые 1990-е годы, а пока Анна шла по длинному коридору театра, вновь и вновь прокручивая в голове весь разговор с режиссером – и в который раз убеждаясь, что иначе она поступить не могла.
В театре ставили пьесу про Царя Николая II, в которой обливали грязью и Царя-мученика, и все то, что было свято для Анны и любого православного человека. Ей досталась роль княгини Вырубовой, фрейлины последней русской Императрицы, и, хотя сама роль не затрагивала напрямую тему веры, участвовать в этом Анна не хотела. Последний разговор с режиссером был очень тяжел. Николай II в то время ещё не был прославлен Православной Церковью, но в угоду низкосортной публике принимать участие в таком пасквиле было выше ее сил.
Анна шла по коридору театра, прокручивая в голове разговор с режиссером – и в который раз убеждаясь, что иначе она поступить не могла
Ушла не только Анна, ушел в знак протеста и ведущий актер театра, которому режиссер собирался предложить роль Николая II, другие актеры труппы. Пьеса была поставлена несмотря ни на что, но постановка просуществовала недолго и была снята с репертуара. Сам режиссер окончил свою жизнь плохо…
Это потом ее будут снова и снова просить вернуться – и через 5 лет, и через 8, – а сейчас она шла по коридору некогда родного, а теперь уже далёкого ей театра, шла, даже смутно не представляя, чем она будет заниматься, на что существовать в то нелегкое, нестабильное для всех время, когда потерять работу было худшим испытанием…
Ирина
Ирина вела домой худенькую, несуразную, в не по размеру больших детдомовских вещах, девочку-подростка. Она ещё не знала, как и что будет, но верила, что сделает все, что в ее силах и даже больше, чтобы поднять, вырастить эту не знавшую ласки, всю свою короткую жизнь прожившую в детдоме отказницу. Роды были очень трудными, тянули щипцами, и когда ребенок все-таки родился, матери сказали, что девочка не будет здоровой, и лучше отказаться от нее тут же, в роддоме.
Когда Ирину спросили: «Зачем вам больной ребенок, которого вы никогда не вылечите?» – она ответила: «Здоровые всем нужны, а больные никому?!»
Девочка не умела элементарных вещей, она и внешне отличалась от обычных, здоровых, но Ирину это не останавливало. Уж больно много в ней было желания одарить теплом, любовью, заботой… Она вообще жила так, никогда не проходя мимо чужой беды. Бралась за любую, даже тяжёлую работу, кормила всех кошек и собак в округе. Каким путем из своих скудных доходов она умудрялась откладывать деньги и помогать нуждающимся, можно только догадываться…
Она вообще жила, никогда не проходя мимо чужой беды
А каких трудов стоило поднять одной в 1990-х больную девочку, привив ей все социальные навыки, дать образование, обеспечить всем необходимым! И она совсем не считала это чем-то особым. Ирина вообще жила, не выделяясь, не жалуясь, не ропща. Подметала улицы, мыла подъезды, никуда не обращалась за помощью.
Лишь после ее смерти нашли фотографии, указывающие на то, что она была из старинной графской семьи, в родстве с философом Соловьевым…
Николай
Николай шел в больницу, наконец приняв то решение, которое диктовала ему совесть. Бывший муж его нынешней жены, человек, от которого он так долго и ревностно ограждал любимую, лежит в больнице, окончательно спившийся, больной и никому не нужный. Николай считал себя в чем-то виноватым перед этим человеком, Дмитрием, ведь он увел его жену, ограждал от общения с ним ее и сына, которого очень быстро стал считать своим. Конечно, Дмитрий сам был виноват, так как его пагубное пристрастие к выпивке губило семью. Постоянные скандалы, когда Дмитрий приходил домой выпившим, сменялись временами мрачного затишья, когда жена боялась подойти, а сын старался не попадаться отцу на глаза…
Он не мог просто так оставить Диму и жить как ни в чем ни бывало
И вот теперь Николай сам идёт в больницу, чтобы забрать оттуда этого вконец опустившегося человека, забрать и привести домой. Не все его понимали, некоторые крутили пальцем у виска, ведь у них сейчас все хорошо: жена, приемный сын, называющий именно Николая папой. Но он не мог просто так оставить Диму и жить как ни в чем ни бывало. Он привел его домой и не оставлял, стараясь, чтобы у того не было возможности взяться за старое. Когда выходил гулять с малышом, брал и его с собой, так как оставить его одного было нельзя. Знакомые при встрече удивлялись, откровенно не понимали, насмехались, но он не обращал внимания и продолжал смотреть за Димой, пока ему не стало лучше настолько, что тот смог преодолеть, хотя и не до конца, свою тягу к выпивке и жить отдельно.
Мальчик вырос. Он считает своим отцом Николая, и, наверное, увидев с детства такой пример милосердия, сам никогда не сможет пройти мимо человека, оказавшегося в тяжёлой ситуации, пусть и по своей вине.
Марина
Марина шла из церкви. Разговор с духовником был недолгим, его позицию Марина знала, но все-таки хотела поговорить. Ей так сейчас была нужна поддержка, одобрение хотя бы одного знающего ее человека.
Да, нельзя делать аборт, аборт – это в любом случае убийство, желанный это ребенок или нет!
Она в сотый раз прокручивала в голове события той ночи: зачем она засиделась допоздна в гостях, почему не увидела подвоха в настойчивом предложении случайного гостя подвезти до дома? Почему не выпрыгнула из машины? Лучше бы разбиться, чем терпеть такое!..
От Марины отвернулись все. Ее взрослые дочери, которым ей все-таки пришлось всё рассказать, убеждали ее сделать аборт, говоря: «Ты нас позоришь. Подумай, что скажут люди, как мы в глаза соседям будем смотреть, что отвечать?!» Ее подруги убеждали Марину, что этот ребенок будет только проблемой, обузой, что она не сможет принять и полюбить его: «Да и вообще, рожать сейчас, в таком возрасте, неизвестно от кого, при двух взрослых дочерях на выданье – это безумие!»
Она не представляла, как можно убить в себе жизнь, хоть и нежеланную
Марина не послушала никого. Она не представляла, как можно убить в себе жизнь, хоть и нежеланную! Но ведь убийство от этого благом не становится!
Родилась девочка. Лишившись поддержки родных, Марина растила её сама, не чураясь самой грязной и трудной работы.
Сейчас ее дочке 15, и она нисколько не жалеет, что тогда не поступила иначе. Девочка – глубоко верующая, умница и красавица, опора матери во всем.
А Марина ещё раз убедилась, что Господь никогда не оставляет человека, лишь бы он сам не согласился на грех. Воистину «благоволит Господь в боящихся Его и во уповающих на милость Его» (Пс. 146, 11).